…xt-align: justify; text-indent: 35.0pt;">Новоиспеченные партизаны сидят в засаде по обеим сторонам лесной дороги. Наблюдают, как два немецких упитанных битюга тянут телегу, за которой на привязи бредут две коровы. Дорога поднимается в гору, отчего жандарму, выполняющему роль кучера, приходится часто понукать лошадей. Кроме него, свесив ноги по обеим сторонам телеги, сидят еще два жандарма. На коленях у них – винтовки.

Всё это на руку партизанам. С устрашающим криком, четвёрка дружно выскакивает из засады. Чтобы враг не сомневался в серьезности происходящего, Ян и Смекал стреляют из пистолетов в воздух, а Кравцов посылает над головами жандармов короткую автоматную очередь. Одновременно пан Клоца наставляет ружье на кучера и хватается за поводья.

– Т-п-р-р-у-у!.. – останавливает он лошадей.

При такой ситуации жандармы сразу поднимают руки. 

Бой окончен. Ян, Григорий и Смекал забирают винтовки, а Клоца уводит телегу в лес. На поляне он останавливается. Туда же приводят и пленных. Поигрывая пистолетом, Ян обращается к ним:

– Ну, что мне прикажите с вами делать? Расстрелять за грабёж?!

Чувствуя, что за такие дела им может не поздоровиться, жандармы сбивчиво объясняют:

– Мы не виновны... Мы не хотели… Нас немцы заставили...

Ян продолжает допрос:

– Кто из вас старший по званию?

Двое указывают на третьего. Ян приказывает ему:

– Вы будете отвечать на мои вопросы.

Однако жандарм опережает Яна своим вопросом:

– Но прежде скажите: кто вы? На грабителей вроде бы не похожи.

Ян отвечает с гордостью:

– Партизаны мы! У кого ещё есть вопросы?

Жандармы испуганно переглядываются. Старший жалуется:

– Теперь назад нам дороги нет. Немцы за невыполнение их приказа могут нас расстрелять.

В разговор вклинивается пан Смекал.

– Вы что, выпрашиваете у нас снисхождения?

Старший жандарм неожиданно заявляет:

– Мы слышали о партизанах и давно хотели уйти к вам, но не знали, где вас искать. Возьмите нас в свой отряд.

Для Яна такая просьба звучит как находка.

– Значит, хотите вступить в партизанский отряд? Ну что же, мы об этом подумаем.

В разговор вмешивается другой жандарм.

– А за коров мы заплатим. Все равно они яловые. Какой от них толк?

Григорий остается сторожить пленных, а Ян со Смекалом отходят в сторону – посоветоваться. Тем временем Клоца возится с упряжью.

Смекал обращается к Яну:

– Так что мы будем делать с жандармами? Это тебе решать, как командиру отряда.

Ян удивляется:

– Вы что, предлагаете их отпустить?

– Конечно нет, – парирует Смекал. – Но считаю, что не по своей воле они стали жандармами. Но они же тоже словаки. Да и возвращаться им в город теперь нельзя – за лошадей им придётся ответить. В самом деле немцы могут их расстрелять.

Ян в размышлении…

– Может действительно взять их в отряд? А то людей у нас раз-два и обчелся. С чего-то же нужно нам начинать. А эти просятся сами.

– Оно-то так, – сомневается Смекал, – но сначала нужно как-то проверить их на благонадёжность. Только вот как?

Ян оживляется.

– Ну, например, я могу их проверить по своим городским каналам. Там у меня есть надежные люди.

Смекал не соглашается с ним.

– Ну, это потом, а нужно прямо сейчас.

Ян спохватывается:

– А если я их сейчас отпущу? Посмотрим, как они это воспримут?

Смекал на время задумывается. Наконец отвечает:

– Ну, что же, командир отряда, давай, действуй. Попытка не пытка.

Они подходят к жандармам и Ян объявляет:

– Вы свободны.

Те встают, но не уходят.

– Мы отпускаем вас, – повторяет Ян. – Идите, куда хотите.

Жандармы словно не слышат приказа: молчат, не уходят. Старший из них пытается разъяснить:

– Так нам же идти теперь некуда.

Тогда Ян ставит вопрос по-другому:

– Кто из вас хочет бороться с немцами за освобождение нашей родной Словакии?

Все трое сразу же поднимают руки, и на короткое время возникает немая сцена. После чего Ян торжественно объявляет:

– Значит, теперь наш партизанский отряд увеличился сразу на три человека!

Григорий интересуется:

– А что будем делать с коровами?

В разговор вмешивается лесник.

– Так пусть жандармы сами и отведут их туда, где взяли. Если они не сбегут, то это и будет им проверка на благонадёжность.

– Хорошее предложение, – соглашается командир отряда. Его поддерживают Григорий и Смекал.

Ян подходит к жандармам.

– Слушайте мой приказ! Вы должны отвести этих коров обратно в село и возвратить их хозяевам из рук в руки. Никто из партизан сопровождать вас не будет. После выполнения моего приказа вы должны немедленно возвратиться на это же место, где сейчас мы стоим. Всем понятно?!

– Так точно! – хором отвечают жандармы.

 

 

Божена с матерью возятся с посудой на кухне. Со двора доносится негромкий лай и повизгивание собаки. Девушка выходит во двор – никого, только пес вертится беспокойно у ног. Из-за ворот неясно доносятся какие-то непонятные звуки, вроде поскрипывания. Божена идет к воротам, открывает калитку и видит, как отец подъезжает к дому на большой незнакомой телеге.

– А где же Гриша и все остальные?! – с тревогой спрашивает она.

– Военная тайна, – шутит отец и добавляет серьезно: – Они на особом задании. Но ты не волнуйся, скоро придут.

Божена открывает ворота, и отец въезжает во двор. Из дома выходит Маринка. Её  интересует главный вопрос: – Все ли живы?

– Да, живы, живы, – успокаивает Клоца жену.

– А где вы взяли такую подводу? – интересуется дочь и с восхищением продолжает: – А лошади какие большие! Никогда я таких не видела.

Отец слазит с телеги.

– Это битюги – немецкие тяжеловозы, – деловито разъясняет он и направляется к воротам. Выглядывает из-за них и подзывает Божену:

– Подойди-ка, дочка, сюда..

 Та тут же оказывается рядом с отцом. Отец указывает на идущую от леса фигуру, на шее которой болтается автомат.

– Посмотри, кто это там идет? – сдерживая улыбку, просит шутливо он. – А то я не могу разглядеть.

Божена радостно восклицает:

– Так это же Гриша!

И пока отец закрывает ворота, она бежит навстречу ему, и вдвоем они весело шагают к дому. Уже у самой калитки ворот Григорий нежно обнимает Божену и жарко целует…

 

 

 

 

 

Блиндаж полевого командного пункта дивизии. Его хозяин – подполковник Василий Сергеевич Кравцов вместе с командирами полков рассматривают, испещренную красными стрелками оперативную карту боевых действий. Здесь же находятся его денщик и офицер-переводчик. В стороне у рации, с наушниками на голове, сидит связист. У входа в блиндаж стоит часовой…

Откидывается полог и бодрым шагом в блиндаж входит командир разведгруппы лейтенант Свиридов. Кравцов с радостной улыбкой поворачивается к нему:

– Ну, наконец, прибыл!

Разведчик резко прикладывает руку к пилотке и начинает  рапортовать:

– Товарищ подполковник, разрешите доложить!

 Но Кравцов взмахом руки прерывает его:

– Отставить! Проходи и рассказывай, как прошел у вас поиск. Хотя, я и так уже знаю, что твоя разведгруппа вернулась в полном составе. Убитых и раненых нет. Взяли два языка. Только не вижу, где же они?

Свиридов молча отодвигает полог и кому-то приказывает:

– Введите!

Под дулами автоматов разведчики вводят в блиндаж двух пленных.

– Отлично сработали, товарищ старший лейтенант, – хвалит его Кравцов.

Свиридов тихо поправляет своего командира:

– Товарищ подполковник, вы ошиблись – я лейтенант.

– А я считаю, что звание старшего лейтенанта тебе больше подходит, – Кравцов радостно пожимает Свиридову руку. – И не спорь со своим командиром.

– Служу Советскому Союзу! – коротко козыряет тот. – Спасибо, товарищ подполковник!

– Да нет, это тебе, разведчик, большая благодарность за отличную службу. Даю тебе и твоим  героям три дня отпуска.

Присутствующие офицеры тоже поздравляют Свиридова. Кравцов замечает кровь на мундире немецкого офицера.

– Ранило его, – поясняет разведчик, – когда с операции возвращались.

– Так ты же распорядись, чтобы его быстренько сводили в санчасть, а потом уже и ко мне. Мне он нужен живым и здоровым.

Немецкого офицера уводят, и Кравцов с помощью переводчика начинает допрос солдата.

– Имя и фамилия? – задает тот первый вопрос.

– Отто Беккер, – отвечает пленный.

– Из какой части?

– Штрафная рота сто девяносто пятого полка тридцать седьмой дивизии, – четко рапортует тот и добавляет: – Мы прибыли на фронт недавно – всего неделю назад.

– Значит, не удалось пострелять?

– Я не сделал ни одного выстрела.

– Все вы так говорите, – отмечает Кравцов и продолжает допрос: – А откуда  прибыла ваша часть?

– Из-под Соколинска. Наша дивизия стояла в лесу, на месте вашего бывшего военного лагеря.

 Подполковника такой ответ настораживает.

– Вот как! – произносит он удивлённо. – Значит, говоришь, ваша часть прибыла из под Соколинска? Очень даже знакомые мне места. «Да, интересная получается встреча. О Соколинске этого немца нужно потом расспросить подробнее». И он задает наводящий вопрос:

– Расскажи-ка нам, Отто, как ты стал штрафником? Дезертир, наверное?

– Нет, – коротко отвечает тот. – Это долго рассказывать.

– Ничего. О времени не беспокойся. Мы подождем.

– Ну, тогда, пожалуй, начну с того, – говорит уверенно пленный, – что в Соколинске я служил шофером на машине коменданта этого города.

– А как звать его?!

– Густав Краус, – спокойно отвечает тот.

Этот  ответ звучит для Кравцова, как пушечный выстрел, как гром среди ясного неба.  Волна воспоминаний охватывает его. «Возможно, этот шофер что-то знает о жене и сыне! Ведь он же жил в моем доме! Какое известие принес этот пленный: плохое или хорошее?»

 Волнуясь, он подходит к ведру, зачерпывает полную кружку воды и, разглядывая издали небритое лицо немецкого пленного, жадно пьет. Первое, что бросается ему в глаза  – осунувшееся лицо и испачканная землей одежда пленного.

Офицеры замечают волнение своего командира. Кто-то из них спрашивает:

– Василий Сергеевич, что вас так взволновало? Это связано с появлением этого «языка»? Знакомый, что ли?

– Да вроде того, – неопределённо выражается Василий Сергеевич.

Другой предлагает:

– Может, на время прервёте допрос?

– Нет. Я сейчас, – отказывается Кравцов. – Только успокоюсь немного.

Он быстро берёт себя в руки и продолжает задавать вопросы.

– А скажи-ка мне, Отто, за что тебя отправили в штрафную роту?

– Я не выполнил приказ обер-лейтенанта Густава Крауса, – коротко отвечает тот.

– Какой приказ?

– Я отказался стрелять в безоружного старика. Ведь я же антифашист.

Кто-то из офицеров делает замечание:

– Эта провинность очень серьезная. Только мне непонятно, почему комендант держал при себе шофёра-антифашиста? Спросите его об этом, – обращается он к переводчику.

Тот недолго говорит с пленным и коротко разъясняет:

– Он утверждает, что его отец был против фашизации Германии. За что его и расстреляли фашисты. Да и Краус их недолюбливал. Ведь он тоже нечистокровный немец. К тому же оба они живут почти рядом. И поля их граничат друг с другом. Отто работал у Крауса шофером ещё до войны.

Кравцов приказывает адъютанту:

– Этого пленного немедленно хорошо помыть, сытно накормить и привести в полный порядок его одежду. А потом – сразу ко мне.

 

 

На лесной поляне стоит группа словацких партизан. Среди них видна тройка бывших жандармов. Ян показывает, как нужно пользоваться гранатой.

– Сначала вставляем взрыватель. Затем освобождаем предохранитель, и гранату можно бросать, – имитирует он бросок.  

 – Покажите, как поняли, – подает он гранату одному из молодых партизан.

Тот что-то быстро проделывает и пытается бросить гранату. Но Ян его останавливает.

– Вы не сняли предохранитель. А нужно было сделать вот так, – показывает командир.

За этим занятием пан Клоца и застаёт командира. Лесник обращает внимание Яна на стоящую у входа в блиндаж симпатичную девушку.

Тот поворачивается и застывает от удивления...

– Небольшой перерыв! – кричит он и торопится к блиндажу.    

Улыбаясь, девушка тоже идет навстречу ему.

– Здравствуй, Рада!

– Здравствуй, Ян!

Тот удивлённо:

– Как ты меня нашла?!

 – Так меня пан Клоца привел...

Неторопливой походкой они идут по лесной тропинке, все дальше углубляясь в тишину безмолвного леса. Наконец останавливаются. Ян с улыбкой смотрит на девушку.

– Как я рад, что вижу тебя. Но как ты оказалась здесь?

Та не отвечает на его вопрос, а лишь ласково гладит по заросшим щекам командира и шепотом приговаривает:

– Ян... Милый Ян... Как долго не виделись мы. Наконец я нашла тебя, А ты хорошо выглядишь, хотя и колючий. И портупея тебе идёт. Ты настоящий в ней партизан!

Ян ведёт себя сдержанно.

– И ты прелестна, – отвечает он тем же. – Только не понимаю, как ты нашла наш партизанский отряд?

– Да очень просто. В эти края ехал Шафранек. Он дал мне адрес пана Смекала. Я быстро нашла его дом, но, увы, хозяина дома не оказалось. Его жена пани Варвара, кстати, она русская, встретила меня любезно и даже привела к леснику пану Клоце. А тот сразу повел меня к вам.

– Они что, поверили тебе на слово?

– Верили, когда говорила: я от Готвальда.

– Вот теперь здравствуй, Радочка! – улыбается Ян.

Девушка иронизирует:

– Значит, можно считать, что все формальности соблюдены?

Тот улыбается.

– Ну, здравствуй, мой милый Ян, здравствуй, дорогой, – слегка поддаётся она объятию Яна.

– А как там наши товарищи? – интересуется он.

Рада с грустью:

– Арестованы Пиштек и Дугач. Судьба их нам неизвестна.

– Жаль. Очень жаль… Хорошие были ребята, смелые. Ну, а как же Шафранек?

– Так он по-прежнему на «дружеской» ноге с немцами. Недавно ездил в Прагу и встречался с Готвальдом. Назревают важные события. И ещё, – добавляет она смущенно, – Шафранек мне приказал, чтобы я не была с тобой очень строга.

Ян говорит с притворной обидой:

– Шафранек прав. А если серьёзно, то твой неожиданный для меня приезд самый дорогой подарок.

– Для нас обоих, – уточняет она.

Ян крепче прижимает Раду к себе, и они страстно целуются. Наконец уставшие и довольные успокаиваются и приступают к деловой беседе. Оглядываясь по сторонам, девушка тихо рассказывает:

– Я привезла устный приказ Словацкого Национального Совета. Речь идёт о крупной военной операции. Подробности узнаешь позже – на совещании вашего штаба.

Ян удивлён такой новостью.

– Я ожидал связного, но не думал, что им будешь ты. Скажи, если это не тайна, почему ты оказалась в нашей организации?

Та смотрит на него удивлённо.

– Да потому, что я возненавидела эту войну. Ведь она разлучила нас. Ещё я осуждаю немцев за то, что они позволили Гитлеру обмануть себя. Хотя это, в общем-то, умный народ. Не пойму: как же так получилось?

Ян поддерживает строгость в их разговоре.

– Теперь раздаются странные голоса, что народ не виновен. При этом сваливают всё на Гитлера. В итоге массовое убийство есть, а виновных нет.

– Вот-вот, – соглашается Рада. – А каково нам, простым людям? Поломаны и исковерканы судьбы миллионов людей...

Некоторое время они стоят молча, плотно прижавшись друг к другу. Ян спрашивает с тайной надеждой:

– Ты надолго приехала к нам?

Та  отвечает с грустью:

– Не знаю ещё. Смотря как пойдут дела...

– А где собираешься остановиться на ночь?

Рада смущенно шутит:

– Так смотря, в какую гостиницу ты поселишь меня. Ну а если серьезно, то может, переночую  в селе у пани Варвары. Она настойчиво приглашала меня к себе.

Они подходят к штабной землянке. Из неё выходят три пана: Клоца, Смекал и Григорий Кравцов. Смекал док